Друзья сайта

Старт 2010 года: Спектр массовых настроений

2010-02-06 16:01
Правда» - С.И.Васильцов

В «Правде» опубликована статья директора ЦИПКР, доктора исторических наук С.И.Васильцова.

«Наступил 2010 год. На его старте есть возможность, в частности, суммировать весь тот спектр народных умонастроений, что складывался, мало-помалу видоизменяясь, всё предшествующее время. Это очевидно из материалов предновогоднего опроса, проведённого Центром исследований политической культуры России на основе репрезентативной квотированной перевзвешенной выборки в 1200 респондентов из 35 субъектов РФ. Что-то в общественном мнении страны изменилось, что-то осталось, как прежде, что-то возникло новое. Кризис внёс здесь свои коррективы.

Семья, Родина и свой народ

Очевидно, что российский менталитет в поисках объединяющих общество сил всё решительнее возвращается к тем социальным ориентирам, которые представляют собой подлинные — в отличие от прозападных перестроечной поры — общечеловеческие ценности. Те, что исторически разделялись и продолжают разделяться сегодня подавляющим большинством жителей планеты. В данном случае мы говорим о триаде ключевых факторов, которые на протяжении 2003—2009 годов неуклонно набирали вес в системе народного мировосприятия.

Речь прежде всего идёт о таком понятии, как семья. Если в 2003 году о ней как об институте, более всего сближающем людей, говорили 20% населения нашей страны, а в 2008-м — 12%, то в канун 2010 года на первое место её выдвинули уже 26% респондентов.

Следующей по значению идёт любовь к своей стране и совместная жизнь в ней. Хотя здесь заметен и определённый перебив динамики. Так, за 2003—2008 годы в качестве ключевой ориентации это отметили сначала 10, а затем 22% россиян. Однако к 2010 году престиж своей страны в глазах россиян вновь ощутимо снизился — до 16% упоминаний.

Третьей по значимости выступает национальность человека. Важность её выросла с 3% в 2003 году до 10% в 2008-м и, наконец, до 13% в текущем году.

В целом же удельный вес в системе массовых ориентаций всех этих базовых ценностей за рассматриваемый период неуклонно рос: с 33% в 2003 году до 44% в 2008 году и до максимального значения в 54% к исходу 2009 года.

Девальвация социально-политических ценностей

Вместе с тем бросается в глаза застойность либо падение влияния многих других вещей, призванных в принципе сближать людей и объединять общество.

Например, политические взгляды, значение которых выросло было с 2003 по 2008 год с 2 до 6%, оказались вновь отброшены по своей значимости на уровень 3% упоминаний.

Практически на одном месте «топчется» в общественном мнении такой показатель, как принадлежность к одному социальному слою и классу. Его авторитет среди россиян не выходит за рамки 6—7% оценок. Девальвированным выглядит и «служение какому-то одному большому делу»: за 2008—2009 годы его важность снизилась вдвое — с 8 до 4%.

Не получают развития и представления населения о роли религии в обществе. Поднявшись было за 2003—2008 годы с 3 до 5%, её престиж к началу 2010 года смог подойти лишь к 6%, представляющим собой весьма слабый показатель.

Бросается в глаза и ещё одно — фатальное, можно сказать, непонимание россиянами необходимости единства действий для защиты их собственных прав. За 2008—2009 годы важность подобной консолидации упала в их глазах с 6 до 2%.

Все остальные ценности, затронутые опросом, смогли собрать самое большее по нескольку процентов упоминаний.

Таким образом, есть все основания говорить о том, что «путинско-медведевская» эпоха вызвала в «глубинных» людских настроениях, в общем-то, одно: консолидацию традиционных и в целом деполитизированных общественных ценностей, выдвигающих на первый план в глазах людей семью, Родину и национальность.

В тисках маргинализации

Обращает на себя внимание ещё один момент. Если к 2008 году полное отрицание людьми того, что их, сегодняшних, вообще хоть что-нибудь сближает, снизилось было с 19 до 5%, то уже за следующий год оно заново буквально скакнуло до 9%. Кризис и сопутствующие ему явления стимулируют взаимную рознь граждан.

Это очень хорошо просматривается и в том, насколько отчуждены сейчас от общества люди. Иначе говоря — силён ли сегодня процесс общественной маргинализации.

Полученные в ходе опроса данные красноречиво говорят о том, что это социально-политическое явление совершило за последний год подлинный рывок вперёд. Так, в 2008 году 61% опрошенных заявлял о том, что они никогда, или почти никогда, не чувствовали себя ненужными в собственной стране. А к началу 2010 года аналогичные взгляды декларировали лишь 42% респондентов. А доля граждан, постоянно испытывающих на себе давление подобных жизненных ощущений, выросла с 11 до 17%. Удельный вес тех, кто подвержен им периодически, увеличился с 25 до 40%. Таким образом, настроения «отгороженности» от общества сделались доминирующими в массовом сознании, во многом намечая линии размежевания между гражданами и олицетворяющими общество институтами власти.

Правда, указанное явление находится, судя по материалам исследования, пока что в начальной точке развития. Оно не переросло ещё в ненависть человека к окружающему. И не толкает его, как правило, на противостояние либо разрыв с обществом.

Мало того, доля лиц, пришедших к выводу, что коль скоро они никому не нужны, то и сами они вправе ни на кого и ни на что не обращать внимание, не считаясь с правилами и интересами общества, снизилась за последний год с 24 до 17%. В то время как абсолютное большинство россиян (71% в 2008 году и 79% — в 2009-м) отвергает для себя подобные антиобщественные настроения.

Синдром патернализма

Современная ситуация чревата усилением антисистемных настроений, поскольку большинство людей уверено в том, что кризис для России ещё отнюдь не кончился (65 против 15% мнений) и его усиление более чем возможно.

Отсюда — высокая устойчивость протестных настроений в стране. На протяжении 2006—2009 годов их стабильно демонстрируют 20—23% населения. Так что есть основание в очередной раз повторить: практиче-ская мобилизация хотя бы трети подобных эмоций, то есть одновременный выход на улицу 5—7 млн. человек, была бы способна коренным образом преобразовать всю социально-политическую ситуацию в России. Была бы, но пока не произошла.

Почему же?

Здесь, как всегда, можно выявить целый спектр причин. О них уже не раз говорилось. Однако в данном случае опрос позволяет указать на один из ранее не упоминавшихся факторов, тормозящих практическую экспансию протестного движения. Речь идёт о явлении патернализма, то есть о том, что многие современные россияне предпочитают рассматривать свои отношения с вышестоящими и в трудовом коллективе, и в обществе в целом как нечто семейное и личное.

Для 40% сегодняшних россиян хороший руководитель или добрый хозяин — это не социальная сказка, а жизненная реальность. И значит, система патерналистских отношений, примиряющих работников и хозяев, то есть эксплуатируемых и эксплуататоров, сохраняет пока свою эффективность. Хотя в условиях кризиса, вызывающего определенный шок в общественных настроениях, устои патерналистской системы сдерживания начинают размываться.

Двуликий фактор лидера

Впрочем, размывание это пока ещё тормозится и могущественным персоналистским моментом — тем давлением на умы, которое оказывает на протяжении вот уже многих лет фактор лидера. Вернее сказать — лидеров, которых всеми правдами и неправдами власти протаскивают на вершину лестницы общественно-политической престижности.

Последний год такой фигурой, без сомнения, был Д. Медведев, чей тандем с В. Путиным призван гарантировать существующей системе власти максимально возможную гибкость и устойчивость.

Впрочем, итоги опроса дают основание сказать, что указанная система стала, тем не менее, давать ощутимый сбой. В частности, оценивая перспективы грядущих президентских выборов, на которых гражданам, возможно, придётся выбирать между Путиным и Медведевым, почти вдвое большая, чем прежде, часть определившихся избирателей (44 против 23%) заявляет, что будет голосовать за Путина. В итоге президентский электорат власти уже сегодня оказывается раздроблен в пропорции примерно 1:2. А значит, явно не дотягивает (даже если сложить указанные величины) до обычных «плановых» показателей Кремля. Тем более что почти на пятки Медведеву наступает лидер КПРФ Г. Зюганов с 18% твёрдо ориентирующихся на него избирателей.

Поблёкший образ ЕР

Кризис нанёс удар и тому образу правящей партии «Единая Россия», что с превеликими трудами и тщанием буквально по кирпичику «героическими» усилиями СМИ складывался почти всё последнее десятилетие. Состояние умов за 2008—2009 годы указывает на самый настоящий слом всей системы позитивных оценок, даваемых населением России этой партии.

Ещё в 2006 году ЕР могла буквально вылепливать свой образ вокруг того «каркаса», которым являлся престиж действующего президента, аттестуемого в общественном мнении в качестве лидера этой партии (15% мнений). К началу же 2010 года эффективность подобной «образной инженерии» упала вдвое. Так что нынче утверждать, будто ЕР, являясь партией Путина (а то и Медведева?), просто не может не быть и первой политической силой страны, решаются только 11% россиян.

Ещё более слабой смотрится в этом контексте другая положительная грань образа «единороссов» — та, которая приписывает им обладание как наилучшей программой, так и самыми талантливыми специалистами во всех областях жизни и деятельности. Эта черта образа ЕР буквально «усохла» вдвое — с 13 до 7% мнений.

Аналогичным образом стал вырождаться и взгляд на правящую партию как на «подлинно народную силу». Если в 2003—2005 годах доля граждан, трактовавших ЕР подобным образом, рывком выросла с 4 до 13%, то к 2006 году она ужалась до 6%. Затем опять немного поднялась, но уже не может сколь-либо заметно расти дальше.

Иная динамика отличает набор отрицательных характеристик, даваемых «партии власти» народом. Например, если в 2005—2006 годах её воспринимали в качестве «авторитарной псевдопартии начальников» порядка 10% населения, то ныне подобную оценку стали давать 16% россиян.

Казалось бы, в 2008 году «единороссам» удалось минимизировать такую бьющую по их престижу характеристику, как «сборище тех, кто вечно трётся у власти», доведя её до 8% людских мнений. Однако в 2009 году данная оценка заново выросла до 19%.

Наконец, начал расширяться и взгляд на эту партию как на наследницу «дела Ельцина» по разрушению России. На протяжении 2003—2008 годов «единороссам» ещё удавалось удерживать указанную оценку в пределах 8% людских мнений. Однако в 2009 году она разом поднялась на более высокий уровень, собрав 12% сторонников.

В результате вся структура образа ЕР, бытующего в общественном мнении, оказалась перевёрнута: если ещё в 2008 году соотношение позитивных и негативных высказываний в её адрес выглядело примерно как 7 к 5 в пользу позитивных оценок, то к исходу 2009 года оно сложилось как 5 к 7 с преобладанием негативных черт. Что не может, конечно же, не ставить вопроса о том, какими являются в связи с этим шансы на успех альтернативных ей политических партий.

КПРФ в системе общественных настроений

Отношение общественного мнения к Компартии всегда представляло собой одну из главных составляющих общественного менталитета постсоветской России. Причём, где-то в середине 2000-х годов тут наметилась негативная тенденция, которую КПРФ так и не смогла по сию пору купировать, а тем более преодолеть, наращивая положительные черты своего образа. Материалы рассматриваемого опроса во многом вновь подтверждают этот вывод.

Главным камнем преткновения здесь остаётся фатальное неверие относительного большинства россиян в саму возможность победы Компартии на выборах. А также в то, что коммунистам и вправду отдадут власть, даже если страна за них проголосует. В частности, в 2003 году носителей таких взглядов среди респондентов насчитывалось 43%, в 2005-м — 62%, а в 2006 году — 45%. Затем, в 2008-м, пресс этого неверия несколько ослаб — до 27% оценок. Однако в 2009 году его давление на массовые настроения заново окрепло, составив 39%.

В остальном сегодняшняя динамика мнений здесь мало чем отличается от той, которая была характерна для предшествующих лет.

Слабо, но преобладают пессимистические убеждения: 34% респондентов уверены, будто, победив на выборах, коммунисты создадут для страны лишь новую серию проблем — возродится-де ГУЛАГ; в результате национализации рухнет экономика; страну захлестнёт анархия; начнётся гражданская война; и всё в конце концов вернётся на круги своя. Попросту говоря, как и во многих других случаях, общественное мнение выступает тут в качестве зеркала, отражающего то, что с упорством внушает стране телевизионный экран.

В результате лишь 27% населения связывают с приходом КПРФ к власти свои жизненные надежды. Речь идёт и о возвращении народу всего украденного у него в результате приватизации; и о возрождении экономики страны; и о подавлении преступности и коррупции; и о принципиальном укреплении позиций России на мировой арене.

Сталкиваясь же с вопросом о том, какой быть КПРФ, решающая доля россиян (в пределах половины населения) опять же уклоняется от обсуждения вопроса. Вместе с тем подавляющая масса тех, кто всё-таки готов обсуждать указанную проблему (33% россиян в 2008 и 39% в 2009 годах), ратует за то, чтобы КПРФ смогла сочетать в себе «лучшее из марксизма с русской идеей», возглавила борьбу за национально-государственное возрождение России. Отряд противников подобного поворота дел, насчитывавший в 2004 году 32%, а в 2008-м — 18% населения, сегодня сжался до 11% жителей России.

Таково наиболее перспективное направление политического действия и идеологического развития Компартии, которое призвано, в частности, сдвинуть наконец с мёртвой точки электоральный результат партии. Этот возможный результат, как показывает опрос, с точки зрения, так сказать, формальной, выглядит совсем неплохо: 24% от определившихся россиян. Однако он остаётся пока недостижимым для коммунистов на практике.

* * *

Очевидно, что кризисная волна, ударившая в истекшем году по стране, в известной степени сдвинула общественное мнение на уровень базовых, в чём-то даже упрощённых — менее политизированных и социально «нейтральных» — ценностей и ориентаций. В российском обществе возник если и не вакуум ценностей и идей, то «нейтральное» социально-политическое пространство, которое образует хорошую почву для экспансии как существующих, так, возможно, и новых идей, а также политических образований.