Федор Никитич САМОЙЛОВ родился 11(23) апреля 1882 года в крестьянской семье в д.Гомыленки Лежневской волости (ныне района) Шуйского уезда. «Рабочие университеты» начались для 12-летнего Федора с мойки посуды и мытья полов в гостинице – с 5 утра до 11 ночи ежедневно. Перешел мальчиком в маленький магазин. И там было не легче. В 15 лет Федора взяли на фабрику «Товарищества Иваново-Вознесенской мануфактуры – «Компания» (в советское время фабрика им.С.И.Балашова, ныне – обанкрочена и ликвидирована – «СП»).
Из воспоминаний Ф.Н.Самойлова: «Приставили к мерильной машине. И первый же день на фабрике подействовал на меня сильно угнетающе. В воздухе висела мелкая пыль. Было страшно душно… Жизнь не становилась лучше. Несколько скрашивало настроение чтение «копеечных» книг, которые пристрастился покупать на чаевые еще в гостинице… Работавший со мной Евтихий Арефьев, заметив мое пристрастие к чтению, познакомил меня с Красильниковым, от которого я получил книги Писарева и сборник «Песни революции». Они же в 1903 году привели меня с младшим братом Петром, работавшим на той же фабрике, на первую Маевку, положившей начало новой, взмен ранее разгромленной охранкой, социал-демократической организации… «Штаб-квартирой» были летом - лес, зимой – деревянные избы, в том числе и та, в которой мы с Петром «квартировали»… В мае 1905-го в ходе обшегородской стачки в Иваново-Вознесенске образовался Совет рабочих депутатов, в который от текстильщиков «Компании» избрали и меня, и брата Петра…»
Во время стачки Федор Самойлов обеспечивает в типографии тиражирование листовой, бюллетеней Совета, от имени Совета ведет переговоры с губернатором и фабрикантами. …Вынудив текстильщиков некоторыми уступками, а главное – голодом, прекратить стачку, фабриканты и прислуживавшие им доносчики всячески избавлялись от «смутьянов».
Из воспоминаний Ф.Н.Самойлова: «Уволенный с фабрики «Компания» я долго не мог найти работу и подумывал о переезде в другой город. И тут «Покровская мануфактура П.Грязнова» объявила о наборе еще одной рабочей смены. Так я остался в Иваново-Вознесенске. Вскоре ситцепечатники образовали свой первый профсоюз. На организационном собрании в правление вошли Константин Гандурин, я, ряд других большевиков. В 1907 году я был председателем правления профсоюза и во время избирательной кампании в III Государственную думу оказался в числе шести выборщиков, из которых нужно было выделить одного депутата от Владимирской рабочей курии. Выбор остановили на иваново-вознесенском рабочем Семене Воронине…»
Воронина уехал в Санкт-Петербург, а Федора Самойлова в марте 1909 года вместе с другими активистами разгромленного охранкой Союза ситцепечатников за «противоправную деятельность» профсоюза переправили в камеру Владимирского централа.
Из воспоминаний Ф.Н.Самойлова: «…Готовился суд с участием Московской судебной палаты. Но ввиду недостаточности улик, а главное под давлением рабочих , через три месяца меня и еще нескольких профсоюзных активистов выпустили. И я вернулся св Иваново-Вознесенск. В 1912 году в ходе выборов в IV Госдуму меня опять выдвинули уполномоченным от фабрики Грязнова. На собрании во Владимире голоса выборщиков в рабочую курию распределились так: 118 – за меня, 114 – за Семенова из Тейкова, 110 – за В.П.Кузнецова из Иваново-Вознесенска… В день моего отъезда в Москву, а оттуда в Петербург на площади у вокзала собрались 2-3 тысячи рабочих. Зачитали и передали принятый на общегородской конференции «Наказ»: «…избранника нашего, товарища Ф.Н.Самойлова просим намекнуть с думской трибуны господам Пуришкевичам…сила народная – сила льва. Если злорадная игра котенка выводит из терпения, то лев встает. Господа Пуришкевичи пусть помнят, что дьявольские планы и обманы их нам ясны как день. И пора бы посидеть им не болтавши, долго или скоро должны же они с нами посчитаться. Вот что кипит у нас в сердцах…»
Помимо Самойлова, от рабочих курий в Госдуму прошли еще пятеро большевиков: Бадаев – от Петроградской, Малиновский – от Московской, Муранов – от Харьковской, Петровский – от Екатеринославской и Шагов (из Родников) – от Костромской. Вместе с семерыми меньшевиками они составили социал-демократическую фракцию, председателем которой меньшевики, используя минимальное преимущество в голосах, избрали Чхеидзе, уже имевшего «думский опыт». Первое заседание новой Думы началось 15 ноября 1912 года. Только после молебна, зачтения императорского указа от открытии Думы, верноподданнических возгласов и речей в зале появились социал-демократы и «трудовики».
Из воспоминаний Ф.Н.Самойлова: «Под новый год Дума ушла на рождественские каникулы и я немедленно выехал в Иваново-Вознесенск для встреч с избирателями. Когда вернулся в Петербург, в моей комнате нелегально поселился бежавший из ссылки Яков Свердлов… Однажды, зайдя к Бадаеву (мы жили в соседних комнатах «депутатской» квартиры), увидел у него невысокого, худощавого человека, которого никогда прежде не встречал. «Знакомься, Федор, - сказал Алексей. – Это Коба…»
Кобой был бежавший из ссылки и нелегально добравшийся до Петербурга Иосиф Джугашвили. Вскоре Свердлов и Джугашвили(Сталин) по доносам оказавшегося провокатором и агентом охранки Малиновского были арестованы и сосланы в Сибирь, в Туруханский (ныне - Красноярский) край.
В январе 1914-го в Кракове Самойлов впервые встретился с Лениным. Зная об обострившейся у Самойлова застарелой болезни легких («память» о фабричной работе) Ленин настоял на выполнении рекомендации краковских врачей – немедленно отправиться на лечение в Швейцарию: «Для вас сейчас главное – лечиться. Впереди еще много трудной работы и надо как следует окрепнуть…» и вручил запечатанный пакет Григорию Шкловскому. Вскрыв в Берне пакет от Ленина, Шкловский прочел: «…Самойлов – партийное имущество и в случае его растраты, вся ответственность ляжет на вас, бернских товарищей…»
19 июля (1 августа) 1914 года Германия под предлогом «защиты Австро-Венгрии» объявила России войну. Вынужденный перебраться из ставшей «недружественной» Галиции в нейтральную Швейцарию, Ленин сразу назвал вещи своими именами: война имеет «характер буржуазной, империалистической, династической» и отсюда главный революционный лозунг момента – «направить оружие не против своих братьев, наемных рабов других стран, а против реакционных и буржуазных правительств и партий всех стран». Ленинская позиция была закреплена в резолюции «Группы социал-демократов, членов РСДРП». И сразу встал вопрос: как ее немедленно и гарантированно переправить в Россию? Это вызвался сделать Самойлов. Ленин знал, что хотя здоровье Федора Никитича и пошло на поправку, но еще далеко от желанного результата. Но с другой стороны понимал: только Самойлов, обладающий депутатской неприкосновенностью, имеет шансы легально добраться до России. Наиболее короткий путь через Австро-Венгрию, Германию начисто исключался. Оставались два варианта – северный - длинный, а потому требующий много времени – через Францию, Англию, вокруг Скандинавии до Архангельска. Длинный, а потому требующий очень много времени. И короткий южный – через Италию, Грецию, союзную России Сербию, Болгарию, Румынию – но самый опасный. В конечном счете, остановились на южном. И в Поронин, Тихомирнову, отправилась (для немедленного сообщения в Россию) открытка: «…Теща здорова. Вероятно, она поедет через Геную-Салоники… Ваш Вл.Ульянов».
Тихомирнов, естественно, понял, что речь не о Елизавете Васильевне - матери Н.К.Крупской, а о Самойлове с партийной кличкой «Теща». Маршрут, которым с пакетом с ленинскими тезисами под рубашкой следовали Самойлов и «прикрепленные» к нему Лениным (на всякий случай) Данский (Комаровский) с женой и дочерью, проходил от Берна через Милан-Парму-Болонью-Бриндизи, далее морем до Салоники, оттуда поездом через Сербию до Софии и далее до Бухареста и пограничного Галаца, на лодке через пограничный Прут и, наконец, поездом от Бендер до Москвы.
В Москве Самойлов передал ленинский пакет Данскому, а сам пересел на поезд до Иваново-Вознесенска. Так, в Иваново-Вознесенске, затем в Кинешме раньше, чем в Петербурге, узнали и приняли ленинскую точку зрения на войну. В Петербург Самойлов приехал, когда Петровский, Муранов, Каменев обсуждали, как ответить на обращение лидеров II Интернационала, призывавших социал-демократов к активной поддержке войны. Только после детального изложения Самойловым ленинской позиции, определилась окончательная редакция ответа: «…Русский пролетариат не может ни при каких условиях идти рука об руку с нашим правительством - не может оказывать ему никакой поддержки…» Так же («никаких кредитов и средств правительству на ведение войны») пятерка депутатов-большевиков голосовала и в Госдуме, за что преданная верхушкой Госдумы, была арестована и заточена в питерские «Кресты». Там, в 142-й камере, у 32-летнего Федора Никитича сложились поэтические строки:
Вот открылась дверь тюремная,
Звук засова прогремел.
Одиночка полутемная
Мне досталася в удел.
Осмотрелся: стены серые
Смотрят сумрачно кругом…
Обстановка – три предметика,
Все железные они:
Койка, стол и табуреточка…
Приговор сфальсифицированного суда для всех пятерых депутатов был краток и предельно жесток: к вечной ссылке на поселение в Туруханском крае. Там произошла новая встреча с Свердловым, Кобой (Сталиным). Освобождение принесла Февральская Революция 1917 года. 3(16) апреля Самойлов в Петрограде среди встречающих Ленина на Финляндском вокзале, слушает его тезисы на собрании в Петербургском комитет РСДРП, затем на собрании большевиков в Таврическом дворце и спешит в Иваново-Вознесенск, где знакомит с ленинскими тезисами городской партактив.
С сентября 1917 года Самойлов – председатель президиума Иваново-Вознесенского Совета рабочих депутатов. 25 октября (7 ноября) во время заседания Совета Федор Никитич получает по телефону известие о победе социалистической революции в Петрограде и образовании Совета Народных Комиссаров по главе с Лениным. Тут же Совет учреждает городской Революционный штаб во главе с Самойловым. В 1918 году Самойлов – председатель горкома РКП(б), председатель губернского ревтрибунала, губернский комиссар труда.
В январе 1919 года ЦК партии направляет для политической и хозяйственной работы на Украине большую группу опытных коммунистов – Дэержинского, Орджоникидзе, Бубнова, Затонского, Гамарника, Петерса и вместе с ними Самойлова, который получает назначение зам. Наркома труда Украины. В сентябре того же года новая командировка. На этот раз уполномоченным ЦК партии и Всероссийского ЦИК в Башкирию, где надо было мудро «разрулить» непростую ситуацию, вызванную неблаговидными действиями местных националистов по отрыву Башкирии от РСФСР. На телеграммы из Стерлитамака, где «окопались» националисты, что Самойлов, Преображенский, Артем (Федор Сергеев) «дестабилизируют» ситуацию, Ленин отвечает: «…я вполне уверен, что Артем, Преображенский, Самойлов никаких действительных поводов к осложнениям не дадут… Ваша попытка выслать из Башкирии старых партийных товарищей… дает мне основания усомниться в вашей объективности…» После «башкирской командировки» Самойлов возвращается на Украину к обязанностям зам. наркома труда. Но не надолго.
В 1922 году Федора Никитича отзывают в Москву и в апреле на ХI съезде РКП(б) избирают кандидатом в члены Центральной Контрольной Комиссии партии, где поручают возглавить Партколлегию. В том же году Федор Никитич избирается членом Всероссийского ЦИК. Вместе с О.А.Варенцовой Федор Никитич активно работают в Комиссии по истории Октябрьской революции и РКП(б) при ЦК партии, по организации для углубленных исследований истории столичной и подмосковной парторганизаций столичного Истпарта, созданию Общества старых большевиков, а на базе Историко-революционного музея Москвы Музея Революции СССР (ныне – Музей новейшей истории России).
С 1929 года Федор Никитич возглавлял Московский Истпарт и вплоть до 1935 года был заместителем председателя Общества старых большевиков. В 1935-м году ЦК партии назначил Самойлова директором Музея Революции СССР. Именно под началом Федора Никитича в экспозиции музея появились материалы по истории советского общества. Музей не прекращал работы и в первые месяцы Великой Отечественной войны, пока не поступило распоряжение Государственного Комитета Обороны о его эвакуации в Молотов (ныне – Пермь). Федор Никитич руководит работы по тщательной подготовке музейных экспозиций к вывозу, но сам по причине сильного расстройства здоровья остается в Москве, выступает перед ополченцами, следовавшими через Москву из Сибири полками, сыгравшими решающую роль в разгроме гитлеровцев под Москвой. Активной агитационной, пропагандистской, научно-исследовательской работы Самойлов не прекращал до самой весны в июне 1952 года.
Свое 70-летие – день в день с днем рождения Владимира Ильича Ленина – Федор Никитич по существу прикованным к постели. В этот день в 244-ю квартиру и поныне широко известного «Дома на набережной» одну за другой доставляли приветственные телеграммы, не умолкал телефон… Одни «гости» сменяли других. И самыми дорогими из них были оставшиеся в живых друзья революционной молодости по Иваново-Вознесенску – В.С.Калашников, Д.Г.Морозов, М.Ф.Икрянистова-Наговицына, В.Н.Наумов, М.П.Куликов. Меньше, чем через два месяца они же в середине июня доставили в Иваново урну с прахом друга. 17 июня длинная траурная процессия прошла от Дворца труда и памятника В.И.Ленину к Сосневской фабрике. Там, где Федор Самойлов организовал первый рабочий профсоюз текстильщиков, там же обрела пристанище и урна с его прахом. Впоследствии корпуса соседних трех фабрик объединились в один текстильный комбинат, которому присвоили имя Федора Никитича Самойлова. «Самойловский комбинат» и поныне в числе наиболее известных текстильных, как сейчас говорят, «брэндов» России. Хотя от самого комбината осталось, по существу, лишь отделочное производство. А там, где были прядильное, ткацкое производства, стучат… швейные машинки.
